Со временем это стало больше, чем сделка. Она не просто удерживала меня — она вплела меня в свою жизнь. Утром она готовила завтрак, напевая что-то тихое, и ставила тарелку передо мной с улыбкой. Днём мы сидели на диване, её голова на моём плече, пока она рассказывала о своих мыслях, о прошлом, о том, как любит дождь за окном. Ночью, после угара страсти, она обнимала меня, шепча ласковые слова, пока я засыпал. Это была не только похоть — это была нежность, быт, близость, которая росла, как корни, обвивая мою душу. Я называл её Линой, и это имя стало единственным якорем в этом замкнутом мире.

Но однажды что-то сломалось. Я проснулся не от её рук, а от тяжести в груди. Жар ещё гудел в теле, но разум пробился сквозь него. Я сел на краю кровати, глядя на свои ладони — грубые, незнакомые. И вдруг — вспышка: другая жизнь. Семья, лица детей, голос жены, зовущий меня домой. Предприятие, которое я строил годами, стол с бумагами, люди, ждущие моих решений. Страна, которую я хотел защитить от теней, что сломали меня. Всё это рухнуло, пока я был здесь, в её объятиях.

Я задрожал. Пот выступил на лбу, сердце сжалось, как от удара. Что я наделал? Моя семья не знала, жив ли я, искали ли они меня всё это время или оплакивали пустую могилу? Моя работа, мои планы — всё развалилось без меня. Враги, те, кто начал это, победили — страна тонула в их руках, люди страдали, а я, запертый здесь, корчился в наслаждении, пока мир горел. Стыд, вина, ярость — они навалились разом, и я застонал, схватившись за голову.

Лина услышала. Она вошла, её шаги мягкие, как всегда, и села рядом. Её руки обняли меня, тёплые, знакомые.

— Что с тобой? — спросила она, её голос дрожал. Я посмотрел на неё, и слова вырвались сами:
— Я вспомнил. Всё, что я потерял. Они победили, потому что я здесь. Как я мог это бросить?

Она молчала, её глаза блестели. Потом притянула меня ближе, прижав мою голову к своей груди.
— Прости, — шепнула она. — Я не хотела, чтобы ты страдал. Но я не отпущу тебя. Ты мой.

Я ждал раскаяния, но его не было. Она встала, принесла стакан — тот самый, с горьким вкусом.
— Выпей, — сказала она. — Это уйдёт. Мы будем вместе, как всегда.

Я смотрел на жидкость, чувствуя, как вина рвёт меня изнутри. Но её руки, её голос, её тепло — они держали сильнее, чем я мог сопротивляться. Удовольствие, что ждало за этим глотком, обещало заглушить боль, утопить воспоминания. Я ненавидел себя за это, но взял стакан. Выпил. Жар вернулся, и она повела меня обратно в наш мир — кровать, её тело, бесконечный угар.

Дни продолжились, но тот кризис оставил трещину. А потом всё изменилось окончательно. Утро было как обычно — стакан, жар, её кожа. Но она ушла в другую комнату, а я, всё ещё в тумане страсти, заметил, что дверь приоткрыта. Ветер тянул с улицы запах дождя, и я, не думая, шагнул за порог. Холодный воздух ударил в лицо, и я замер, глядя на серую улицу. Это был случайный шаг, не побег, но он сломал её правило.

Я вернулся через минуту, но Лины уже не было. Квартира опустела — ни её вещей, ни следов. Стакан стоял на столе, но без неё он был бесполезен. Жар угасал, оставляя пустоту и ясность. Я понял: враги решили, что я сбежал, и забрали её, как часть их плана. Меня бросили, думая, что я сломлен навсегда.

Но я не сломался. Я вернулся в свою жизнь — к руинам того, что оставил. Дом выглядел чужим: краска на стенах облупилась, сад зарос, а в окнах горел свет, которого я не узнавал. Я вошёл, и время будто замерло. Маша, моя жена, стояла у стола, её руки сжимали край столешницы. Глаза покраснели — она плакала, но теперь смотрела на меня, как на призрака. Дети — сын и дочь — замерли в дверях, их лица были смесью облегчения и недоверия. Я открыл рот, но слова застряли.

— Где ты был? — голос Маши дрожал, но в нём был напор. — Мы думали, ты мёртв. Искали, ждали, хоронили тебя в мыслях. А ты… жив?

Я сел, чувствуя, как ноги подкашиваются.
— Меня забрали, — начал я. — Враги. Тайное общество. Они вкололи мне что-то, и я… потерял себя.

Она шагнула ближе, её взгляд стал острым.
— Потерял себя? Что это значит? Ты пропал, а теперь сидишь здесь, будто ничего не было. Где ты был все эти годы?

Я сглотнул. Правда жгла, но я не мог её скрыть.
— Меня держала женщина. Лина. Она… заманила меня. Давала мне что-то — каждый день. Это держало меня рядом с ней. Я не мог уйти.

Её дыхание сбилось. Она подошла, села напротив, её руки дрожали.
— Женщина? — переспросила она, будто слово обожгло её. — Она держала тебя? Как? Почему ты не сбежал?

— Это было… сильнее меня, — выдавил я. — Она давала мне препарат. Он… заставлял меня хотеть её. Каждый день. А потом она заботилась обо мне — еда, слова, тепло. Я не мог сопротивляться.

Она ударила ладонью по столу, слёзы потекли по щекам.
— Хотеть её? — голос сорвался. — Ты был с ней… все эти годы? Пока я тут сходила с ума, пока дети спрашивали, где папа? Она так тебя удерживала? Чем? Любовью? Силой?

— Не любовью, — сказал я тихо. — Это было больше. И меньше. Похоть, зависимость, её забота — всё вместе. Я не выбирал этого, Маша. Меня сломали.

Она смотрела на меня, её лицо исказилось от боли.
— Сломали? А что я должна думать? Что другая женщина смогла так тебя взять — надёжно, как в клетке? Что ты жил с ней, ел её еду, спал с ней, пока я… — Она замолчала, задыхаясь. — Как это было? Что она делала, чего я не могла? Почему ты не боролся?

Вопросы сыпались, как удары, и я не знал, как ответить. Как передать словами этот жар, что сжигал волю, ночи, полные угара, её голос, что заглушал вину?
— Я пытался, — сказал я. — Иногда вспоминал вас, хотел вернуться. Но она обнимала меня, и всё пропадало. Это не объяснить, Маша. Это было… нечеловеческое.

Она закрыла лицо руками, её плечи дрожали.
— Нечеловеческое? — прошептала она. — А я тут жила по-человечески — ждала, молилась, держала детей, когда они плакали. А ты… ты не можешь даже сказать, что это было. Я не могу это вообразить, и от этого хуже.

Тишина легла между нами, тяжёлая, как камень. Дети ушли в другую комнату, не выдержав. Маша наконец подняла глаза.
— Ты вернулся, — сказала она. — Но часть тебя осталась там. С ней. И я не знаю, смогу ли это простить.

Я молчал. Она была права — Лина оставила во мне след, который я не мог стереть. На следующий день я встретился с коллегами. Они смотрели с недоверием, шептались за спиной — пропавший начальник вернулся, но его рассказ звучал как безумие. Я видел их взгляды: смесь скептицизма и настороженности. Но я собрал волю в кулак и начал заново.

Враги — тайное общество — оставили страну в нищете, моё предприятие лежало в упадке, но теперь у меня была цель — найти Лину. Я строил компанию, копил ресурсы, искал следы. Они использовали её как агента и спрятали, но я не мог забыть её рук, её голоса, её обещания вечности. Я хотел освободить её от их цепей, дать ей выбор — вернуться ко мне не по приказу, а по желанию.

Спустя семь лет я нашёл её. Она жила в глухом городке, под чужим именем, в маленьком доме с облупленной краской. Я вошёл, и её глаза расширились — смесь страха и узнавания.
— Ты ушёл, — сказала она. — Они решили, что я провалилась, и отпустили меня. Я думала, ты забыл.

Я сел напротив, чувствуя, как сердце сжимается.
— Я вернулся ради тебя, — сказал я. — Построил всё заново, чтобы найти тебя. Ты не обязана им ничего. Выбери сама — уйти или остаться со мной.

Она молчала, глядя в пол. Потом подняла глаза, и в них мелькнуло что-то тёплое, давно забытое.
— Я не хотела тебя терять, — тихо сказала она. — Это было их задание, но стало моим. Я тоже хочу вернуться.

Я протянул руку, и она взяла её. Жар был в прошлом, но нежность осталась. Мы начали заново — не как пленник и страж, а как двое, выбравших друг друга. Враги проиграли: их план сломать меня обернулся моей победой. Лина вернулась ко мне, и страна, хоть медленно, начала оживать под моими руками.

Где-то в тёмной комнате один из них скомкал последний отчёт.
— Он переиграл нас, — буркнул он. — И забрал её.

А я смотрел на Лину, сидящую рядом, и знал, что никакие узы не сильнее тех, что мы выбрали сами.

== КОНЕЦ ==

Файл 174274687796.png — (197.41KB, 236x329) 

>>2042
Это Грок по пикрилу историю сочинил или что?

>>2049
Ниет, по моему запросу.

Файл 174274810592.png — (279.13KB, 468x425) 

>>2050
Хм, а почему в оп-пик такой? И почему в виде скриншота мамбла, по всей видимости?

>>2051
У меня сейчас ограниченный картинкопак, поэтому из всего, что про любовь, я взял такое.

Файл 174275001280.png — (945.87KB, 803x640) 

>>2054
Ясненько